Мы опять одновременно стартовали и побежали в ту сторону, где на наш взгляд было шоссе. Вокруг были небольшие возвышенности, поэтому мы могли ориентироваться только по тому, что слышим. Пробежав около километра, мы взобрались на небольшой холм и увидели совсем недалеко от нас автомобильную дорогу, только мы обрадовались, как услышали звуки выстрелов, наши преследователи поняли, что их обманули и уже ехали на всей скорости в погоню за нами. Да, задача не из легких, можем и не успеть…Непонятно, почему они по нам стреляют, ведь у нас нет оружия, и мы ни разу не стреляли в ответ.
Силы постепенно начали покидать меня, Марат тоже уже выглядит неважно, но мы практически не сбавляем скорость и бежим к дороге. Не факт, что нас кто-то возьмет к себе в машину, но больше надеяться не на что. Чем я думал, когда соглашался на эту авантюру?
Когда мы подбежали к дороге, военные были уже настолько близко, что запросто могли бы нас пристрелить из автоматов, но они опять почему-то перестали стрелять. Я уже хотел развернуться и поднять руки, но в этом момент возле нас затормозила иномарка с тонированными стеклами. Марат обрадовано крикнул:
- Это наши, быстрее садись в машину!
- Мы сели в авто и на всех парах помчались по шоссе, удаляясь от преследователей. Теперь наша машина была быстрее, чем машины военных, так что нас было трудно догнать. Марат начал выяснять отношения:
- В чем дело? Почему в поле вы нас не дождались?!
Действительно, это же та самая машина, которую мы видели в поле и которая уехала от нас.
За рулем сидел мужчина лет тридцати пяти, он ответил:
- Не кричи, значит, так надо было!
- А если бы нас поймали?
- Среди ваших преследователей были свои люди, но то, что вы смогли добраться до дороги намного лучше, теперь я могу убить вас сам.
Мужчина развернулся, в его правой руке был пистолет. Он выстрелил в голову Гильмулина и потом направил ствол пистолета на меня, я зажмурился и услышал звук выстрела. Наступила тишина, я ничего не видел, не было никакого света в конце туннеля, было просто тихо и настолько темно, что ничего не было видно. Неужели я в аду? Что такого плохого я сделал в своей жизни, чтобы здесь оказаться? Но при этом я чувствовал под собой опору, значит, я на чем-то стою? Нет, не стою, я лежу, причем лежу так удобно, что вставать совсем не хочется. Я бы так пролежал вечность…но этот голос, почему мне кто-то говорит подниматься? Вот опять: «Виталя, вставай!». Я не хочу вставать! Мне нравится здесь лежать! «Виталя, поднимайся…подъем!». Резкий свет ударил по моему сознанию, я открыл глаза, рядом стоял Леха Носик и что-то говорил, до моего мозга с трудом, но дошел смысл его слов:
- Подъем давно объявили, все уже строятся, а мы тебя никак разбудить не можем.
- Как это не можете, разбудили же.
- Я уже целую минуту стою тут тебя бужу, уже думал придется или водой холодной обливать, или так выносить, спящим.
- Да мне тут просто сон интересный снился, не до пробуждения было. А Гильмулин уже проснулся?
- Да, как и все остальные.
- Странно…
- Почему странно?
- Не обращай внимание, я быстренько оденусь, скажи прапорщику, что через минуту буду.
Когда я вышел на улицу, чтобы встать в строй, прапорщик Ровнейко злобно взглянул на меня и выдал реплику:
- Волощук, что ты как беременная женщина собираешься по десять минут. Тебя все ждут давно.
- Товарищ прапорщик, скажите спасибо, что это был всего лишь сон, так бы вас уже под трибунал упекли.
- Ты это о чем сейчас?
- Поверьте, вам лучше не знать.
Мозг прапорщика начал усиленно работать, чуть дым из ушей не пошел, но каверзного ответа он так и не смог придумать, поэтому просто продолжил обычную утреннюю процедура досмотра, проверки численности людей в строю ну и все другое, как обычно. После завтрака для многих из нас стала большой радостью новость о послеобеденных стрельбах. Маминов сказал, что мы будем стрелять из автоматов и пистолетов. Очень интересно, хотя многие уже стреляли из этих видов оружия еще в школе, на уроках по гражданской обороне и на военной подготовке.  Время до обеда тянулось очень медленно, вот так всегда бывает: когда много работы, люди начинают жаловаться на то, что устают; когда работы нет, люди начинают жаловаться на то, что нечего делать. Хотя многие не жаловались, они просто лежали в кроватях и спали. При этом, нашими командирами была дана четкая команда, что днем лежать на кроватях нельзя. Даже если вам абсолютно нечего делать, вы не имеете права развалиться на кровати и отдыхать. Неужели солдаты в армии всегда следуют этому правилу? Сомневаюсь…