Наш новоиспеченный старшина показал, где лежат доски и дал нам инструменты, мы разбились по отделениям и каждое отделение стало строить свою палатку. Вы не ослышались, именно строить. Дело в том, что это не простые палатки, а долговременные. Для них надо было построить деревянный каркас, сколотить “нары”, на которых мы потом будем спать, ну а потом сверху натянуть тент. Каждая такая палатка рассчитана на шестерых, нас было семьдесят, поэтому надо было за сегодня построить двенадцать палаток. У меня было, наверное, самое бесшабашное и неконтролируемое отделение. Чего стоят только Серега Цой, Андрюха Бернух и Женя Бильдяев – первый главный “богатырь” роты, а вторые два главных “клоуна” роты. Да и другие ребята были не подарком: Кирилл Бабаев, Виталя Поздеев, Ваня Лесин… было два “светлых пятна” в отделении – это Артур Вишневский и Диман Соргин. Эти ребята были исполнительны, выносливы и никогда не жаловались на трудности. Так что командовать таким отделением мне было очень даже сложно и, если бы я не умел правильно строить свою “политику”, то вообще бы потерял контроль над всеми. Главный козырь в моей политике был прост – это два моих одногруппника, которых я привлекал в свои союзники, которым делал некоторые поблажки и за это, они старались влиять на других. Мы не оговаривались специально об этом, все было само собой. Вообще, работать в команде всегда лучше, чем одному.
Мы провозились с одной палаткой несколько часов, и нас прервал крик Ровнейко:
- Рота, ко мне.
Мы все подбежали к прапорщику и построились напротив него. Он посмотрел на нас сурово и продолжил:
- Значит так, слушай мою команду: сейчас мы пойдем ужинать… строем, сумки свои оставляете здесь.
Тут даже я не выдержал и спросил у Ровнейко:
- А кто за сумками будет присматривать?
Он посмотрел на меня, как на маленького ребенка …в общем, показуху устроил.
- Кому нужны ваши сумки? Мы в поле находимся, здесь нет никого.
- Куда мы тогда пойдем ужинать, если не секрет?
- Конечно, не секрет. Видите, там  вдалеке, в конце дороги, здание белое, там и находится наша столовая.
- Тогда  давайте возьмем наши сумки туда. Зачем мы их будем здесь оставлять?
-Слушай, ты самый умный, что ли здесь? Твои имя, фамилия?
- Волощук Виталий.
- Так вот, Волощук Виталий, как я сказал, так мы и сделаем.
- Хорошо, конечно, приказы не обсуждаются, я знаю. Но если вдруг что-нибудь случится с нашими вещами, то я лично доложу подполковнику Данилко, что просил вас позволить взять нам с собой вещи, но вы не разрешили, а там уже пускай Данилко решает, что с вами делать.
Прапорщик посмотрел на меня еще раз оценивающе и задумался: с одной стороны, если он сейчас уступит мне, значит, он был изначально не прав, а это, естественно не прибавит ему авторитета среди нас; с другой стороны, если вдруг, действительно, что-нибудь случится с вещами, и я потом доложу  вышестоящему начальству, что предупреждал нашего прапорщика… в общем, Ровнейко тогда достанется очень сильно от начальства. Видимо, страх перед начальством все-таки взял верх, и Ровнейко скомандовал:
- Хорошо, слушай мою команду… все берут свои сумки и встают в строй.
- Мы быстро выполнили эту команду, так  как всем уже очень хотелось кушать, все-таки целый день на свежем воздухе, с непривычки…, кушать хочется, однако!
- Рота, ровняйсь, смирно, нале…во, шагом марш.
Наша рота направилась по дороге в сторону далекого белого здания. Естественно, все были уставшие и шли расхлябанно. Ровнейко бегал вокруг колонны и призывал всех идти в ногу, но его не очень-то слушали. Идти было достаточно долго и нашему прапорщику быстро надоело, что мы так плохо идем. Не прошли мы и полпути, как услышали его очередную команду:
- На месте стой! Раз, два…
Колонна остановилась, и Ровнейко, в очередной раз, обратился ко всем:
- Вы как ходите, вашу мать… Что это за стадо баранов?
Я услышал, как Серега Цой, стоявший позади меня, процедил сквозь зубы:
- Сам ты баран.
Хорошо, что наш старшина этого не услышал, а то мы бы еще долго стояли. В итоге, все ограничилось пятиминутной лекцией с наглядными примерами о том, как надо правильно ходить строем. После этого мы продолжили свой поход в сторону столовой. Дальше мы шли без приключений, ни разу не останавливаясь. Возле белого здания были открытые ворота, пройдя через которые, мы попали в дворик. С одной стороны было какое-то заброшенное здание, а с другой – была та самая столовая, в которую мы так долго шли. Старшина сказал нам стоять на месте и не двигаться, а сам пошел узнавать, можно ли нам заходить ужинать. Вышел он где-то через минуту  и скомандовал:
- Первая шеренга, шагом марш мыть руки!
Так как я был в самом начале  первой шеренги, мне опять пришлось обратить на себя внимание.
- Разрешите обратиться?
- Что опять случилось?
- А где здесь можно вымыть руки?
- Вопрос хороший. За зданием есть умывальник, там вы и помоете свои руки.
В общем, не буду я все подробно описывать, но мы, наконец-то, зашли внутрь столовой. Она, как-будто специально для нас была построена, места было ровно столько, чтобы все смогли сесть за столы. Каждый взял в руки ложку, миску, и образовалась очередь к стоящему на раздаче. Был это совсем молодой паренек с печальными глазами, мне почему-то сразу вспомнилось, что в армии существует дедовщина, но может быть, этот паренек просто от природы такой… печальный. На ужин была перловка, вы не подумайте, не перловка с чем-то,  а просто, вареная перловка, без ничего. Еще нам дали по полкружки чая, только хлеба можно было брать, сколько хочешь… хотя нет, не сколько хочешь, хлеб быстро закончился, а другого не предвиделось. В итоге, мы поделились хлебом между собой, и каждому досталось два или три маленьких кусочка, кому как повезло. Но и этому все были рады… хотя и тут я не совсем прав, некоторые люди даже не притронулись к ужину, так как не могли есть “ТАКОЕ”, для них это было что-то несъедобное. Но, в итоге, съедено было все: я, например, кроме своей порции, съел еще  две, и все равно не наелся… А те парни, которые не стали кушать – как они вообще собрались тут жить?